1.6.16

Опять про войну

Утро, 7 часов - в доме Джонсонов, как обычно, все сели за стол, на котором возвышается целая гора оладушек:  папа, по своей давнишней привычке, настряпал любимый всеми завтрак. Дети еще полусонные, но довольные. Всю идиллию только нарушает непрерывный поток нытья-воя-крика:
"Я хочу, чтобы кусочек был тут!" Указывает пухлым пальчиком на угол тарелки.
"Ой-ой-ой! Кружка упала! Ой-ой! Нет, не хочу, чтобы Аня поднимала! Пусть мама поднимет!"
"Молиться! Держи мою  руку вот так!"
"Дай молоко!"
"Не хочу извиняться!"

Наша двухлетка ищет любой повод, чтобы затеять войну.

Я уткнулась в плечо мужу: "Ой, я не знаю, смогу ли я выдержать еще один день этой войны".

Чуткий муж погладил по голове и сказал: "Ага, понимаю. Но можешь, и должна".

Уф, спасибо за поддержку!

Эта война длится уже  несколько недель, и сопровождается криками и сценами (что в принципе нормально для двухлетки - говорю себе я), из которых я выхожу потрепанная изрядно и мне хочется всех посадить перед телевизором, а самой сесть куда-нибудь в тихое место с огромным арбузом.  Я уже знаю по ее глазам, за что она захочет зацепиться и устроить скандал, и уже внутренне готовлюсь: надо отложить дела и сконцентрироваться на важном навыке: на послушании.

И дело не в том, что мне не так уж трудно положить ее кусочек оладушка именно в тот уголок, который выбрало Ее Величество. И не в том дело, что мне легче мне самой нагнуться за упавшей кружкой, потому что она отказывается взять ее из рук Анечки, которая быстрее успела ее поднять. И даже не в том  дело, что мы уже помолились, и ничего - ведь можно еще раз помолиться, раз требует, чтобы избежать сцены.

Дело в том, что ее маленькое "я" не столько требует кусочка в правильном месте, или самого подходящего момента для молитвы, сколько оно упорно требует контроля, и отказывается слышать-слушать тех, кто заботится о ней и желает ей только лучшего.

Я не говорю о том, что таким малышам не надо проявлять благодать и милость - наш Господь проявил к нам столько милости, даже когда мы были еще грешниками. Если Он будет считать недостатки, кто устоит? И потом, разве не так  должно быть - мир ДОЛЖЕН вертеться вокруг маленьких, чтобы они знали свою значимость и в любви расцветали? 

Так. Наша жизнь должна приспособиться к появлению наших детей в доме, и мы должны выливать непрестанно на них свою милость и любовь, радость и терпение - пока не останется ни капельки. А как дойдем до самого дна наших запасов, мы должны повернуться к Отцу - Источнику живой воды, восполниться у Него, набраться у Него видения, услышать от Него снова, что мы \кто мы \ зачем мы - и снова: давать, проливать. Мы много снисхождения проявляем к ней, и часто делаем многое, чтобы избежать сцен: не каждая битва стоит того, чтобы поднимать шум.

Но эта же благодать должна действовать и в другом. Человеческая природа двухлетки мало чем отличается от природы моей. Она бунтует, хочет искать своего. Ее "я" не остановится на мелких потаканиях: если мы будем довольны кусочком оладушка в правильном углу тарелки, то через две минуты мы станем требовать что-то еще. Потому что "лукаво сердце и крайне испорчено" (Иер. 17:9-10).  И моя задача на сегодня (и завтра, и послезавтра) - помочь ей увидеть, что у нее есть выбор, что у Бога и у меня - лучший план, чем идти на поводу у своей плоти, что послушание приносит радость и мир, а непослушание - горе и войну. Моя задача помочь ей радоваться тому, что есть под ее смешным крохотным носиком, быть довольной, не завистливой, благодарной и заботливой о тех, кто рядом.

Снова и снова повторяю себе: не вырастет непосаженное, не принесет плод неокультуренное.

Вот и встаем: еще одно утро, еще  одна возможность  умереть для себя (для меня), еще одна возможность поучиться послушанию как для нее, так и для меня.